ЕВРОПЕЙСКИЙ И РУССКИЙ БУНТ:
           СХОДСТВО И РАЗЛИЧИЕ КУЛЬТУРНЫХ КОНТЕКСТОВ                     

Скиперских Александр Владимирович, доктор политических наук, профессор, кафедра государственно-правовых дисциплин, Институт права и экономики (г. Липецк) (Россия, г. Липецк, ул. Гагарина, 35а), pisatels@mail.ru 

323.269.6 

Актуальность и цели. Везде, где существует власть, – существует и сопротивление. Подобная диалектическая оппозиция постоянно актуализирует необходимость в бунтующем человеке, избирающем путь сопротивления репрессивным институтам. Сопротивление может осуществляться в различных формах, особенно обращая на себя внимание в кризисные (переходные) моменты истории. Объективность бунта во многом делает необходимым изучение его причинности. На наш взгляд, причинность может во многом определяться наличествующей культурной традицией, которая по-своему легитимирует бунт и бунтующего человека. Цель работы заключается в рассмотрении культурного контекста, определяющего выборы бунтующего человека, средства осуществления бунта и его доктринальную основу.
Материалы и методы. Реализация исследовательских задач потребовала использования ряда общенаучных методов. Диалектический метод позволял постоянно актуализировать оппозицию «власть – сопротивление». Сопоставление европейского и русского контекста бунта предполагало обращение к сравнительному методу. Объективность бунта и сопротивления, их присутствие в любых политических ситуациях, представленных в историческом процессе, проверяется историческим методом. Работа над данным исследованием потребовала и обращения к прикладному методологическому инструментарию (метод политической феноменологии и политической герменевтики).
Результаты. Исследован европейский и русский контекст бунта. При этом выявлены как сходства в причинности бунта, так и различия, восходящие к концептуальным принципам той или иной культуры, к ее традициям.
Выводы. Рассмотренные практики бунта приобретают определенные спецификации в том или ином культурном контексте. В то же время практики бунта, производимые в той или иной культурной традиции, имеют много общего, позволяя говорить о некоей предельности человеческого терпения, несовпадения эстетических и психологических миров бунтующего человека и собирательной, репрессивной институции. Практически все приведенные нами примеры, а также обращение к литературным текстам, фиксирующим исторический, культурный и политический опыт, показывают объективность сопротивления, его неизбежность вне зависимости от существующего культурного контекста. 

Ключевые слова

бунт, бунтующий человек, власть, культура, легитимация, протест, сопротивление. 

 Скачать статью в формате PDF

1. Шлегель, К. Азия начинается на Силезском вокзале / К. Шлегель // Логос. – 2002. – № 3–4 (34). – С. 169–190.
2. Скиперских, А. В. Дискурс политической власти в сказочном тексте: приглашение к медленному чтению / А. В. Скиперских. – Елец : МУП «Типография» г. Ельца, 2011. – 211 с.
3. Гиппиус, З. Дмитрий Мережковский / З. Гиппиус // Живые лица. Воспоминания. – Тбилиси : Мерани, 1991. – Т. 1. – 398 с.
4. Пришвин, М. Собр. соч. : в 8 т. Т. 8. Дневники, 1905–1954 / М. Пришвин. – М. : Художеств. лит., 1986. – 759 с.
5. Оруэлл, Д. «1984» и эссе разных лет / Д. Оруэлл. – М. : Прогресс, 1989. – 384 с.
6. Яковенко, И. Г. Россия и репрессия: репрессивная компонента отечественной культуры / И. Г. Яковенко. – М. : Новый хронограф, 2011. – 336 с.
7. Камю, А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство : [пер. с фр.] / А. Камю. – М. : Политиздат, 1990. – 415 с.
8. Розанов, В. Метафизика христианства / В. Розанов. – М. : АСТ, 2000. – 864 с.
9. Достоевский, Ф. Бесы / Ф. Достоевский. – Киев : Борисфен, 1994. – 640 с.